Маслов О.К. "«ПРИКОЛЬНАЯ» БОЛЬНИЦА"

Маслов О.К. "«ПРИКОЛЬНАЯ» БОЛЬНИЦА"

Это был последний «застойный» доперестроеч­ный 1984 год.

Юлька прибежала из детского глазного кабинета счастливая - ей выписали очки. Повертевшись не­много в прихожей перед зеркалом, мысленно выби­рая себе подходящую оправу с учётом цвета волос, овала лица и других тонкостей девичьего туалета, она сама отправилась в «Оптику». Двенадцать лет! Само­стоятельность! Я грустно посмотрел ей вслед, пред­полагая, чем всё это кончится.

Так оно и вышло. Потолкавшись битый час в этой душной коморке, до отказа наполненной людьми, и, поняв, что никакого выбора не будет -

  что дадут, то­му и радуйся, да и то не раньше, чем через месяц, - уныло вернулась она домой и, не снимая пальто, просительно уставилась мне в глаза: папа, выручай. Папе (благо, все медики города свои люди) ничего не оста­валось, как взять её за руку и повести в спецполикли­нику, именуемую в народе областной кремлевкой.

 

-    Здравствуйте, вам к кому? - встретила нас де­журная.

-    Да вот дочке надо очки заказать.

-    Раздевайтесь, пожалуйста, и по этой лестнице на второй этаж, справа первая дверь, там написано «аптека».

Юлька растерянно посмотрела на меня: не мог, дескать, предупредить - можно было и одеться по­приличнее, да и что делать с обувью - всюду виднелись ковровые дорожки. Однако всё утряслось само собой. Мы не спеша разделись, привели себя в поря­док и поднялись на второй этаж, В аптеке мы оказа­лись единственными посетителями. Провизор, мило­видная молодая женщина, прочитав рецепт, указала на застеклённую витрину, находящуюся тут же, ря­дом с нами: выбирайте. Там были разложены десятка четыре оправ разного цвета, формы и размера. У Юльки разбежались глаза.

-     Вот эту... нет, эту, - шептала она мне, тыкая пальцем в стекло, при этом, явно торопясь, словно боялась, что вот-вот кончится этот идиллический сон, и она опять окажется в «Оптике».

-     Да вы не спешите, примерьте перед зеркалом, -улыбнулась провизор.

Я поднял крышку витрины, и Юлька стала при­мерять одну оправу за другой. Наконец, на одной ос­тановилась.

-     Нет, - снова вмешалась провизор, - для девочки эта слишком тёмная... А эта тяжёлая. Давайте-ка, я вам помогу. - Она вышла к нам. - Пожалуй, вот эта. Ну-ка надень. А что, по-моему, вполне. Ну, как, нра­вится? Юлька только молча кивнула головой.

-     Ну, вот и хорошо. Правда, расстояние немного великовато. Но ничего, мы сделаем децентровочку, и будет то, что надо. Тебя как зовут?

-Юля.

-     Ты, Юленька, в какую смену учишься?

-     В первую.

Тогда приходи завтра после трёх. Одна без папы дорогу найдёшь? Молодец. Завтра будут у тебя очки.

Мы попрощались и спустились вниз. Вежливо попрощалась с нами и дежурная в вестибюле.

Во всё время пребывания в поликлинике Юлькина самостоятельность куда-то улетучилась. Сама то­го, может, не сознавая, она была поражена контра­стом. После «Оптики» всё, что она видела и слышала здесь, казалось ей таким же неестественным, как если бы в центре бурлящего в последний день квартала универмага поставили аквариум с золотыми рыбка­ми, где все красиво, спокойно и тихо. Поэтому, по­чувствовав себя тут как бы в чужой стихии, она дер­жалась скованно, не отставала от меня ни на шаг и готова была здороваться с каждым встречным со­трудником  и   посетителем,   утопающим   в  мягком кресле. Но как только мы очутились на улице, она радостно выдохнула:

- Папа! Прикольная больница! И чего бы тебе здесь не работать? (На её жаргоне это значило, что больница очень хорошая). Всю дорогу домой она о чём-то без устали болтала. А я тоже шел радостный и думал о том, как хорошо, что рядом со мной идёт Юлька, а не младшая Ирка. Та обязательно спросила бы, почему здесь всё так хорошо, а там - так плохо? Нет, хорошо всё-таки, что рядом была Юлька, а не Ирка.

Это   было   время,  когда  мы  учились  задавать сложные вопросы, но ещё не умели на них отвечать.